Ротмистр - Страница 74

– Вортош, сядьте! – не выдержал Ревин. – Что проку метаться, как тигр в клетке?

– Я покажу!… Я покажу этому отродью!… Я сюда пехотный полк!… И мелкой гребенкой все округу!… Болота через чайное ситечко!…

Ревин укоризненно покачал головой.

– Любезный Вортош! При всем уважении, не могу все же не отметить вашу излишнюю эмоциональность. Двигать полки – не наш метод…

– Предложите ваш метод! Предложите хоть что-нибудь! Какого черта, вообще, вы мне делаете замечания?…

– Хорошо, – Ревин примирительно поднял руки. – Давайте воспользуемся способностью, данной нам Всевышним, – извлекать знания из уже имеющихся…

– Давайте! – Вортош уселся напротив и демонстративно закинул ногу на ногу.

– Соберем воедино известные факты. Навьи – не существа сверхъестественного толка. Это животные из плоти и крови, как и мы. Пусть и обладающие чрезвычайно мощным гипнотическим воздействием. Согласны?

– Возможно, – Вортош дернул плечом.

– Более того, это теплокровные животные. И то обстоятельство, что навьи носят человеческую одежду…

– Объясняется тем, что они мерзнут, – закончил Вортош. – Дальше что?

– Да! Им холодно! Стало быть, жить на голом снегу они не могут. Им нужно логово. Где можно согреться, поспать, спрятаться, наконец.

– Логично. И?…

– На болоте такое место найти затруднительно. В трясине не вырыть нору, лесов поблизости нет, кругом – голь, взгляду зацепиться не за что. А логово должно быть поблизости от людей, если угодно, от основного источника пропитания…

– Вы полагаете…

– Мы упускали заключение, лежащее на поверхности. Навьи живут рядом. Более того, они живут на хуторе!

– Невозможно!… Где?… Здесь даже домов пустующих нет, их сжигают…

– Так ли уж? – Ревин хитро прищурился.

Вортош ненадолго задумался и пробормотал:

– Батюшки светы!… А ведь вы правы!… Амбар!…

Хуторяне роптали, хмурились, отводили взгляд. Ревин оглядел собравшихся числом около полутора десятков, покачал головой:

– Это что же, все?

– Все, – кивнул смотритель. – Даже бабок старых с печей подняли…

– А только не пойдем мы! – озвучил общую мысль Кривошеев. – Потому как нету такого закона, людей заставлять!…

– Правильно! – подхватил кто-то. – Вам-то что? Приехали, разворошили гнездо и укатили! А нам жить!…

– В Петербурхе у себя командуйте! – продолжал Кривошеев. – А здесь законы другие будут…

– Ты что же это, людей мутишь? – Вортош сгреб обходчика за грудки. – Да я тебя под суд!…

– А ну, отпусти! – на защиту сына бросилась мамаша. – Сначала порядок наведи да ряд разряди! Защиту дай! А потом уже и до суда дойдет! Ишь!…

Ревин придежал Вортоша за локоть, нахмурился:

– Законы, говоришь, другие? Так и есть! Один здесь закон: всяк сам за себя!… Ходили мы сегодня на Гнилуху с Седым. Столько там народу лежит, что можно не только что тварей этих, черта лысого с кашей съесть! Коли всем миром… А поодиночке переломали вас, передушили. Отсидеться думаете? Сколько? По сторонам посмотрите! Доедают вас!… Что молчите, не так?…

– Так! Так он говорит, люди! – жена смотрителя вскинула подбородок. – Не жизнь это, когда в страхе! Хуже смертушки такая жизнь! – женщина принялась баюкать проснувшегося ребенка.

– Не приказываю, – вздохнул Ревин. – Прошу. Не справиться нам вдвоем…

Амбар обступили редким кольцом, вооружившись кто чем. Кто прихватил вилы, кто рогатину, кто топор, кто просто дубину. Отблески факелов плясали на снегу, пытались разогнать падающие на землю сумерки. С разных краев бревна обложили охапками соломы и подожгли. Сперва неохотно, а после все веселей и веселей занималось высушенное ветрами дерево, пока пламя не взревело от голода и не устремилось жаркими языками в небо. Из ворот, будто из разверзнутой пасти гигантского чудовища повалил дым.

Господа замерли напротив, пытаясь угадать в черно-красном мареве какое-нибудь движение. Они полагали, что твари полезут именно отсюда. Но их предположения не оправдались. Виной тому, вероятно, послужил ветхий, местами провалившийся пол.

Откуда-то донесся пронзительный бабий визг и тут же завторила ему людская многоголосица:

– Держи! Держи!…

– Я сам! – словно спущенная с тетивы стрела рванул Ревин вслед за черным силуэтом.

– Только не упустите! – напутствовал Вортош вслед.

Упускать удачу в третий раз Ревин не собирался. Он отдавал себе отчет, что по каким-то причинам подвержен гипнотическому влиянию меньше того же Вортоша. Он не даст слабину, не свернет, не растеряется. Прыжок за прыжком он будет упорно сокращать расстояние, каким-то звериным чутьем ощущая запах паленого волоса и чужеродный, нечеловеческий страх.

Навья замедлила бег, присела и ощерилась, встречая настигающую погоню. Ревин сходу сбил тварь с ног, не слишком-то церемонясь, оглушил ударом и накрепко спутал припасенными веревками. Приговорил, вытерев со лба пот:

– Все, зараза! Отбегалась!

И, взвалив, ношу на плечо поспешил обратно к огненному хороводу.

Но больше из амбара никто не вылез. То ли пойманная навья оставалась единственной, то ли остальные сгорели в жару, никто уже не узнает. Взметнув рой искр, обрушилась крыша, следом качнулись простенки и раскатились с глухим перестуком. В середине ночи, простояв до алых углей, люди стали расходиться.

– …Куда прешь, дура?! – бородатый проводник грудью перекрыл проход.

Ревин, нимало не обращая внимания на крики, проворно вскарабкался в тамбур, оттер протестующего проводника плечом и, приподняв за грудки, рывком вздернул за собой странного пассажира, лицо и голову которого скрывало помятое ведро. Следом запрыгнул на подножку Вортош, махнул кому-то рукой. Паровоз засвистел, дернулся и медленно покатил состав.